Старый Александр Львович Ларионов, «малодушный помещик» и бывший офицер времён Аракчеева, диктует доктору свои «тетради» – историю жизни, охватывающую почти весь XIX век. В его судьбе уживаются сияющее детство в симбирской усадьбе, суровая учёба в кадетском корпусе, служба при дворе, участие в войнах, чиновничья рутина и тихие годы в снегах Барышенского уезда. Ларионов называет себя рядовым мемуаристом, однако за его старомодным почерком слышны все голоса эпохи: Пушкин и декабристы, пушечный гром 1812-го, тени крепостных дворов, первые пароходы и телеграфы, изменчивая география империи. Михаил Шишкин строит роман как многослойную партитуру: классический исторический сюжет пересекается с психологической прозой, пастиши языков Карамзина и Гоголя переливаются современной интонацией, а бытовые детали соседствуют с раздумьями о времени, памяти и неизбежности смерти («omnes una manet nox»). «Записки Ларионова» соединяют точность филолога с музыкой прозы Шишкина, превращая частную исповедь в эпос о том, как человек, язык и страна ищут смысл среди трещин истории.
Є в наявності
18,00 €
Старый Александр Львович Ларионов, «малодушный помещик» и бывший офицер времён Аракчеева, диктует доктору свои «тетради» – историю жизни, охватывающую почти весь XIX век. В его судьбе уживаются сияющее детство в симбирской усадьбе, суровая учёба в кадетском корпусе, служба при дворе, участие в войнах, чиновничья рутина и тихие годы в снегах Барышенского уезда. Ларионов называет себя рядовым мемуаристом, однако за его старомодным почерком слышны все голоса эпохи: Пушкин и декабристы, пушечный гром 1812-го, тени крепостных дворов, первые пароходы и телеграфы, изменчивая география империи. Михаил Шишкин строит роман как многослойную партитуру: классический исторический сюжет пересекается с психологической прозой, пастиши языков Карамзина и Гоголя переливаются современной интонацией, а бытовые детали соседствуют с раздумьями о времени, памяти и неизбежности смерти («omnes una manet nox»). «Записки Ларионова» соединяют точность филолога с музыкой прозы Шишкина, превращая частную исповедь в эпос о том, как человек, язык и страна ищут смысл среди трещин истории.
